Место: Клиника Санитас на Юге города.
Время: За некоторое время до описываемых событий, через некоторое время после развода Елены и Ричарда.
Участвуют: Елена Розбицкая, Джон Доу.
Необратимость
Страница: 1
Сообщений 1 страница 19 из 19
Поделиться12013-01-21 16:06:02
Поделиться22013-01-21 16:43:12
Когда ты занимаешься тем, что...
Когда ты занимаешься тем, чем занимаешься, всегда должен быть готов к неожиданностям.
Ну, к таким, неприятным неожиданностям типа проверяющих агентов, которых иногда все же запускает дотошная комиссия штата. Или к тяжелым клиентам с тяжелыми родственниками с тяжелыми кошельками с тяжелыми взглядами...
Или к перспективе срочно, быстро и без лишнего шума упразднить все то, что обычно в клинике от посторонних взгляд скрыто.
Это если кто-то, кто мирно себе участвовал в гармоничном сосуществовании всех сфер влияния, начал козлить, тонко отстроенный механизм неуклюже шевельнул и посыпалось.
Что-то сбивается, кто-то лишается почвы под ногами и повода продолжать мирно исполнять свою роль, эту порочную инициативу тут же подхватывает второй, за ним и третий.
Если падеж костяшек домино захватывает более трех элементов, состояние можно считать критичным. Тут с пистолетом не побегаешь, неверных не помочишь - бизнес, тонкая материя. Хм... Не очень легальный бизнес.
Но для того, чтобы пришлось сжигать мосты иногда хватает и одной костяшки. Потому что рисковать нельзя.
Тот, кто пожалев уничтожать плод трудов своих рискует - авось прокатит, скоро теряет вообще все. Абсолютно. И безвозвратно. Включая голову.
Поэтому звонки на эту, специальную симку в любое время дня и ночи требуют особого внимания.
Сейчас не очень легко понять, почему ей дал именно этот, рабочий номер.
Чтобы не пропустить?
Ну и дурак.
- Княжна-а... - Сыто-вальяжно струится в мембрану, когда владелец телефона вытягивается на кресле. Разминает мышцы - ноги тянет, руку одну, весь позвоночник напрягается. Засиделся.
Вот уж не ожидал звонка. Ну... Сейчас не ожидал.
Хотя ожидать ее - бессмысленнее некуда.
Поэтому просто рад.
- Здравствуй, киска, знала бы ты как я рад слышать твой голос.
И волшебной палочки не надо - собранный, строгий, погруженный в свои мысли, самопровозглашенный доктор Доу становится беспечной, воркующей птахой.
Терять человеческий облик иногда так приятно.
Вместо привычного щебета на пару минут - пауза, молчание, ожидание. У птахи все равно есть мозги и интонации она чувствует отлично.
Розбицкая явно звонит не для того, чтобы пригласить его на свой новый показ.
Не стремясь излишне напрячь его сразу, нежна, мила. Все, как обычно. Только впервые нужно посетить Санитас. И почему-то от этого желания угол бледного рта Доу нервно дергается.
- Мне нужно знать к какому специалисту тебя определить.
От того, к какому специалисту хочет попасть Елена, его рот вовсе становится тонким шрамом, как след от быстрого касания бритвы - непонятное выражение, не то улыбка, не то недоверие, не то...
Ну черт разберет же.
Судя по времени дня (к вечеру) и удаленности Розби от пункта назначения (она где-то в центре) времени на все про все не более получаса.
Отдав распоряжение доктору Вайсман задержаться, он быстро убрал компьютер в стол, запер его быстрой пробежкой пальцев по экрану с цифрами и, на ходу расправляя складки закатанных рукавов халата, от быстрой ходьбы и широкого шага развевающегося за спиной слабым подобием плаща супергероя, вышел в ранние сумерки, к главному входу. Закурил.
Хорошо что жара уже начала спадать.
"Ты плохо себя чувствуешь?" - повторил снова, про себя и глубоко затянулся.
Поделиться32013-01-21 23:19:05
Цивилизованность развода с Ричардом далась Лене очень тяжело. Внешне абсолютно адекватная и собранная, воспринявшая предложение Рейли расстаться - спокойно и холодно, согласившись, что так действительно будет лучше для них обоих, внутренне она переживала страшно.
Вот и настал для Лены период сложнейших вопросов и бесконечного поиска ответов, постоянного стресса и желания перенестись куда-нибудь подальше от сложившейся ситуации, или проснуться от навязчивого кошмара. А какое испытание для собственной самооценки! Вопросы «почему я?», «что я сделала не так?» и «за что мне это?» на какое то время перекрыли все остальные проблемы, связанные с разводом, хотя они, благодаря контракту и адвокатам были сведены к минимуму. И нет, побежать бы к друзьям-подругам, которые, обязательно встали бы на ее сторону и начали бы обвинять Ричарда во всех смертных грехах, и стало бы немножечко легче, а не побежала. Только ограничилась звонками маме и отцу, а потом, уверенная в себе, осталась наедине с собственными мыслями, погрузилась в мрачные размышления и самоанализ, не собираясь от себя бегать. Получила развод, уехала из Лондона, все равно не спеша возвращаться домой, к маме, не смотря на то, что этого хотела. Придумала себе в Хьюстоне дела, переключаясь на другие сферы жизни, врываясь в работу, ведь жизнь то не закончилась, жизнь продолжается. Самое главное собственных сил хватило, чтобы выстроенные вокруг себя стены не рухнули под напором собственных эмоций, ни слез, ни истерик, ни выяснений отношений, больше уже ничего. То, что она сильная, и со всем может справиться сама – вот самый главный показатель.
Прошло чуть больше месяца, а происшедшее уже виделось с другого ракурса, только подтверждая, что время лечит. За всем этим, собственное здоровье отошло на второй план. Излишняя самоуверенность до хорошего никогда не доводила, но Лена, со своим бараньим упрямством, где нужно и где не нужно, не видела ничего страшного, ни одной причины обратиться к доктору, психологу. Подумаешь, плохо спит по ночам – это нервы, зато по ночам ей очень плодотворно работается, создаются шедевры один за другим, возвращая к жизни. Подумаешь, голова болит, подумаешь, цикл менструальный сбился, а один раз даже тошнило рано утром, или два утра подряд – стресс, переживания, нервы, усталость, бессонница и все это вместе взятое…
В Хьюстоне что-то пошло не так. Не то, чтобы до этого было все-все хорошо, а теперь стало плохо, просто стал ныть низ живота. Неприятно так, чувствительно. А потом прошел, а потом боль переместилась в поясницу, а потом вовсе исчезла. А потом стала варьироваться от тупой до жгучей, и Розби, будто очнувшись и решив перестать так пренебрежительно относиться к своему здоровью, решила обратиться к врачу. Но что-то помешало сделать это официально, какие-то глупые заморочки, по поводу, а вдруг что-то страшное и все узнают… и мама. Состояние наплевательства к себе резко переросло в начальную стадию паники и Лена сразу позвонила Джей-Джею. Будто это решение подсказало что-то, прям в мозг, подтолкнуло, заставив набрать данный когда-то номер. И теперь Лена действовала быстро, стараясь прислушиваться к себе, к боли, которая как поселилась внизу живота, так никуда и не отступала уже. Несильная, ненавязчивая, вполне можно за руль, вообще без проблем. Но спустя минут пятнадцать боль резко усилилась, стала колющей, по -нарастающей и настолько невыносимой, что Розби испугалась по-настоящему. Перестало существовать все, осталась только боль. Где-то в другой реальности двигались автомобили, мигали светофоры, навигатор вежливым электронным голосом помогал найти дорогу, а Лена была уже практически невменяема, пребывая в двух реальностях, в той, где только боль и ничего кроме боли, и в этой, где в поле видимости появилось здание клиники и расплывающаяся перед глазами надпись «Санитас». Эта реальность стала четче, Лена опустила глаза, понимая, что держит руль одной рукой, а вторую прижимает к животу и, вдавив педаль в пол, как то расслабилась, понимая, что она добралась до места. На дорогу ушло больше чем полчаса. Розби подъехала прямо к входу, залетев на бордюр и срывая с креплений передний бампер, резко затормозила, скривившись от боли и открыла водительскую дверь. Руки дрожали, перед глазами плыло и все кружилось, и тазовые кости выворачивались наизнанку. А ее встречал Джей-Джей. Кажущаяся во внешней подсветке здания клиники бледнее смерти, с огромными перепуганными глазами Лена поставила ногу на асфальт, собираясь выйти из машины, и поняла, что выйти не может:
- Привет, - дернула губами и похлопала глазами много раз, и чтобы резкость навести, и чтобы не заплакать, - Джей-Джей, какого черта со мной происходит? - сказала тихим и таким нереально спокойным сейчас голосом, - вот здесь так болит, - опустила голову, показывая на прижатую к животу руку и впадая в прострацию, какой-то задней мыслью отмечая, что на внутренней стороне бедра, на ткани брюк… алое пятно крови.
Отредактировано Елена Розбицкая (2013-01-21 23:19:35)
Поделиться42013-01-22 14:57:00
Джей улыбнулся, раздавил о край мусорки бычок седьмой за сорок минут сигареты, увидев завернувшую на подъездную дорожку машину Розби. Улыбка была натянутая, напряженная, но издалека разве разглядишь? А приличия - такая важная штука.
Иногда.
Правда эта вынужденная улыбка слетела с лица мгновенно, когда с лязгом отвалился край бампера, не выдержав тесного контакта с бордюрным камнем.
Хлопнув по горячему капоту ладонью, Джон бросился к водительскому сиденью, распахнул дверцу.
- Елена? - От волнения голос получился выше обычного, звенящий, и обращение само собой вырисовалось официальное, полным именем.
- Сейчас разберемся. Сейчас доктор тебя посмотрит и мы тебя вылечим. Хорошо? Сейчас все узнаем... - Заговорил он и вторая попытка получилась удачнее - теперь голос не подводил, продолжая звучать уверенно и ободряюще.
Он присел на корточки, отводя ее руку от живота и заодно прощупывая пульс на запястье.
Сперва не понравился пульс, а потом увидел кровь на ее брюках, отдающую синевой в этом свете. Почти как лицо самой Лены.
В какой-то момент лицо Доу перекосило настоящим ужасом и сердце пропустило пожалуй три удара сразу.
Случилось что-то ужасное - уверенно подумал он. И, разогнув колени, нырнул вглубь салона, пропуская руку под ее спину и ноги. Чтобы не ударить головой, аккуратно вытащил на свет божий, и почти бегом бросился к электронным дверям центрального входа.
- Что случилось, Лена?
В глаза не заглянешь, нужно бегом, кровотечение может быть чем угодно, но точно не чем-то, что может ждать.
- Лена, ты слышишь? Слушай меня. Спать хочется? Слушай меня...
- Люк, отгони машину и вызывай Андерсона с бригадой, пусть готовят операционную. И вызови в смотровую Вайсман. - Если можно было рявкнуть, но тихо и сдержанно, то у него это получилось.
- Расскажи мне, что случилось?
Почему он с первой секунды вбил себе в голову, что кто-то что-то сделал с ней? Психованное подсознание посчитало недостаточным только переживать за нее, маяться от копошащихся внутри непонятных чувств и эмоций, но и натурально пронзить душу, сердце и все нутро гневом, перемешанным с болью и горечью. И обязательно для этого нужен был кто-то другой...
Другой мужчина.
Перед глазами само собой вдруг появилось лицо Ричарда Рейли.
Он почти не помнил его, возможно воображение подсунуло "утку", сгустило краски, поэтому бывший муж Лены в памяти Доу выглядел как настоящий головорез, насильник и убийца. При этом он мерзко ухмылялся и Джей почувствовал, что еще немного таких фантазий и в глазах у него потемнеет. Да и бред это все, каким бы козлом Джей не считал отказавшегося от Розби Ричарда, какие-то вообразившиеся зверства были явно не в его духе.
- Тихонько... Держись, сейчас станет легче...
Подоспевшая дежурная сестра помогла уложить Розби на койку и на минуту хозяйски оттеснив от нее начальника, принялась ловко орудовать ножницами, безвозвратно уродуя одежду девушки - долгим переодеваниям тут было не место.
Он тем временем успел набрать кровоостанавливающий препарат в шприц и впрыснуть его в кровь русской. Получалось действовать очень быстро и аккуратно при этом. А сперва Джон боялся, что запаникует.
Хорошо, что напрасно боялся.
Подоспевший доктор дал распоряжение по забору крови.
Будь ситуация иной... Не будь это Елена Розбицкая на койке в смотровой, слабая, истекающая кровью, не его такая маленькая, несчастная, потерянная девочка, он бы уже был на пути к своему кабинету - что уже толку от него, когда за дело берутся мастера, но тут - особый случай. И только понимание кто он и где находится не позволяло лезть к суровому Андерсону с вопросами, раздавать ценные указания и суетиться. Поэтому он стоял рядом, напряженно следя за происходящим и только однажды проронил вопрос, когда доктор Вайсман, завершив осмотр взяла бразды правления в свои руки.
Бесцеремонно придержав руку врача пробормотал, демонстрируя неожиданную силу в длинных узловатых пальцах.
- Что?
Та в долгу не осталась - руку все-таки вырвала, глянула строго поверх очков и сперва велела санитарам перекладывать девушку на каталку и везти в операционную, а уж только потом ответила.
- Самопроизвольное прерывание беременности.
Заметив выражение его лица, все же сжалилась и добавила помягче.
- Ранний срок, Джон. Если это ваша знакомая, возможно вам лучше следовать за нами.
Отредактировано Джон Доу (2013-01-22 17:23:30)
Поделиться52013-01-23 00:18:38
Не осталось ничего. Все скрытые ресурсы организма были истрачены, программа максимум была выполнена – она добралась до места. И вот Джей-Джей. Он говорит с ней, вытаскивает из машины, он все определит, во всем разберется и обязательно поможет. И все-все будет хорошо. А от чего вылечит? Неизвестность вызывала у Лены какой-то первобытный страх, лишающий восприятие действительности адекватности. Не может судьба ударить один раз, больно, сильно, а потом тут же вернуться и попытаться добить. Лена стала плакать, тихо, часто жмурясь до фиолетовых с желтой серединкой кругов перед глазами, и стараться не потерять ни ощущения Джей-Джея рядом, ни его голос. На подсознательном уровне впадать в истерику … было как то стыдно. Реальности снова стали меняться местами, настоящая таяла, сдавая позиции той, где была только боль, подло подстроившаяся под шаги Доу и разрывающая внутренности с каждым его шагом. А еще, сковывающий все на свете страх, от такого уже не избавиться. Думалось вяло, мозг действовал сам, посылая импульсы телу не делать лишних движений и подсказывая ответы на задаваемые вопросы. Движения – это новые вспышки боли, поэтому никаких лишних движений, а ее все несли и несли куда-то, и Розби вскоре вообще потеряла себя в пространстве. Только сейчас появилось ощущение, что между ног тепло, липко и противно мокро. Как можно было не заметить? Как можно было настолько дотянуть?..
Она кивала Джей-Джею, подтверждая, что слышит его, что спать не хочет, это было другое чувство, она проваливалась в какую -то яму, летела вниз, будто в колодец, у которого нет дна, летела медленно и плавно, но вверх еще смотрела и свет видела, и даже глаза перестала жмурить, чтобы его не потерять. Она с трудом определила, что слова про машину и операционную говорят уже не ей. Каким-то не своим голосом ответила едва различимо:
- Я не хочу в операционную, - а потом нужно было рассказывать, что случилось. Если бы она знала, что случилось. Свой собственный голос, будто со стороны слышать было странно, - я не знаю. Болит внизу, сегодня началось… мне больно, если бы ты знал, как мне больно…
И вцепилась в халат Джей-Джея, сжимая ткань в кулак, инстинктивно прося ее не отпускать, умоляя помочь, боясь остаться сейчас без него. А ее пытались уложить, и уложили, вмешались чьи то руки, и стонать и плакать было по -прежнему стыдно. Свет в потолке резал глаза, и их пришлось закрыть. Вокруг появилось масса ненужных звуков, движений: ее одежду резали, убрали, ей что-то укололи, а она только подумала попросить, чтобы стало не так больно, а оказывается, что все всё знают и без ее просьб. Только боль никуда не девалась, мешая воспринимать реальность. Как специально делают больно, давят на живот, разбросав ноги в стороны, лезут внутрь, щупают, гремят железками и засовывают разную дрянь.
Больно, Господи, как же больно…
Хотелось выть. Розби открыла глаза и приподняла голову, чтобы увидеть у себя между ног маленькую женщину в очках, которая даже что-то у нее до этого спрашивала, а Лена ей что-то пыталась отвечать, а потом доктор выпрямилась, и Лена голову свою на весу больше держать не смогла. До сознания долетали отдельные слова, обрывки слов, она не слышала всех разговоров вокруг, не понимала, как ни старалась сосредоточиться. Только одно слово, уже знакомое в сознании задержалось - «операционная». И Лену парализовало от ужаса окончательно. А вдруг она сейчас умирает? И умрет. Неожиданно, нелепо, так рано… и от собственной глупости.
На счет «и раз» ее ловко переложили с одного места на другое, накрыли, развернули в пространстве, и тут Розби неожиданно перестало быть стыдно. Она расплакалась, попыталась подняться, ей не дали, и тогда она заговорила. Лене казалось, что она кричит, но это только казалось:
- Джей, - потеряла его из вида и беспомощно крутила головой до тех пор, пока перед глазами не закружился вихрь, вообще мешая различать все вокруг, - ты мне ничего не говоришь. Джей! Скажи. Я не хочу. Джей. Не молчи. Дже-е-ей… - попыталась подняться еще раз и не смогла, пристегнули. Узнать нужно было много, но слова в предложения никак не складывались, рубленные повторяющиеся фразы, - я не хочу. Ты сказал – узнаем. Что ты узнал? Джей! Скажи мне. Мне знать нужно. Я боюсь. Джей…Я не хочу, чтобы так было…
И замолчала, словно угасая, истратив все свои эмоции, последние силы на пустую болтовню, и чувствуя, как же она все -таки устала. Потолочные светильники замелькали перед глазами, и Розби отвернулась, смотря «в никуда». Все еще не поняла, не дошло окончательно, что это происходит с ней. И в голове вопросы, как лампочки, вспыхивающие поочередно, словно замкнули их в цепи: «почему я?», «что я сделала не так?» и «за что мне это?»…
Поделиться62013-01-23 12:18:53
До сознания все доходило какими-то дурацкими рывками. То есть вроде мозг работал на полную, как и все остальное, но с пониманием произошедшего возникли проблемы. Особенно в связи с тем, что только увидев ее в машине, он даже не допустил мысли о беременности, что было сил уперевшись в теорию об изнасиловании.
Что-то нужно с головой делать, как-то решать, но... Но не сейчас.
Сейчас. Сейчас... Что делать?
Готовый к облавам всех мастей, даже к разборкам, к срывам поставок и проблемам с погранцами, он оказался каким-то дерганым невротиком перед одной только разложенной на каталке несчастной девушкой.
Одно только знал точно - надо быть рядом. Надо быть рядом, что бы не случилось и даже если она не захочет его видеть, надо.
Поэтому когда ее переместили на каталку, нырнул под руку одного из санитаров, стараясь не путаться под ногами, принял из рук доктора пакет капельницы, второй, свободной, придержал ее плечо под тонкой голубоватой тканью стерильной накидки. Кожа влажная, белая, озноб...
Кто-то приладил иглу к ее руке, Джон вывернул колечко клапана, пуская капли одну за другой по прозрачной трубке прямиком в синюю, хорошо обозначившуюся под тонкой кожей, вену.
Какое-то чувство, начавшее стремительно расти, как облако после ядерного взрыва, оранжево-белый гриб, на секунду скрутило горло.
Натужно проползло в голову слово, вызывающее в подавляющем большинстве мужчин ужас, непонимание и, пожалуй, еще раз ужас - выкидыш.
Значит она беременна.
От Ричарда?
Была? Была беременна... Нет, стоп.
Джей вскинул голову, пытаясь разглядеть лицо Вайсман и, не озвучивая этого, дать ей понять, что эту беременность нужно сохранить как никакую другую. Но, кажется, и озвучивать не надо было. Нужно только чтобы она держалась.
Не слишком ли самоуверенно - а если Лена не хочет ребенка?
Мысль эта пришла как-то подозрительно поздно, относительно общего потока. И ответа на вопрос не нашлось. Что-то там закрутилось невнятное про шанс, депрессию, осложнения...
Ладно, к черту ребенка, нужно остановить кровотечение.
Это простое, четкое задание привело голову в порядок почти мгновенно. И все стало вдруг... Понятно. Цель обрисовалась.
Нужно спасть ее. Чего бы это не стоило.
В этот же момент, будто ощутив бушующий шквал в его голове, Розби заговорила.
рука на ее плече непроизвольно напряглась, пальцы судорожно сжались, но опомнившись, он ослабил хватку.
- Лена... Лена, я здесь... - Наклонился над ней, перенося ладонь на горячий лоб русской, убирая с него разметавшиеся волосы, гладя по голове - быстро, аккуратно.
Каталка тронулась с места и он двинулся за ней, держа пакет на вытянутой руке и не отпуская ее.
- Все.. Все будет хорошо... - Заговорил в пол голоса, обращаясь только к ней, будто только она одна тут и есть. - Сейчас мы остановим кровь, приведем тебя в порядок и станет легче.
Голова Розби под его рукой качнулась в сторону - она отвернулась. Закрыла глаза.
Тшшш - сказал Джон уже себе. - Тшшш, все будет хорошо.
- Скажите ей, мистер Доу. - Когда распахнулись последние двери, доктор Вайсман, уже облаченная в стерильный халат, снова оттеснила его от каталки. И добавила, отходя к мойке. - Или мне?
Джон отвел взгляд, но отрицательно мотнул головой. Тоже быстро промыв руки, он натянул перчатки и вернулся к своей девочке...
Помог Роуз поднять распорки для ног и опустить основание стола на нужную высоту.
- Лена... - Позвал, нависая над ней.
Помещение опустело стремительно, теперь тут остались только врач, сестра, да они двое. Сестра готовила аппарат для переливания крови. Она же забрала из его, уже онемевшей и забытой руки, почти опустевший пакет.
- Ты слышишь меня? - нашарил рукой ее руку, обнял пальцами пальцы. - Ты знала, что беременна? Лена?
Люди вокруг окончательно расфокусировались. Они теперь двигались как в замедленной съемке, удивительным образом пребывая здесь и действуя, умудрившись оставить их только вдвоем.
Отредактировано Джон Доу (2013-01-23 12:19:26)
Поделиться72013-01-23 22:03:02
Движение прекратилось. Ее снова переложили, приподняли голову, пряча волосы под шапочку… столько действий, которые, то оставались замеченными, а то скользили мимо. А вот рука Доу еще долго прикасалась ко лбу и гладила по волосам, и сжимала плечо… эти ощущения остались, и пропадать не желали.
-Не уходи, только не уходи, - но понять то, что шепчут ее губы, было практически не возможно. А вдруг, если он уйдет, легче не станет, кровь не остановиться, хорошо не будет…
И снова суета, приглушенные голоса, чужие разговоры, и она, по ощущениям, такая неуместная в этом месте. Джей-Джей опять появился в поле ее зрения. Или он и не исчезал? Лена смотрела на нависшего над ней Доу сосредоточенно, чуть щурясь, собирая оставшиеся силы для того, чтобы понять, что он ей скажет. Она спросила, и он сейчас ей ответит, как и обещал. И обязательно все будет хорошо, пусть и не так быстро, как хотелось бы, но по -другому быть не может.
От заданного ей вопроса, притихла даже боль. Все замерло. Розби поняла, о чем ее спросили четко и сразу. И молчала. Просто смотрела на Джей-Джея, поджав губы и не говорила ничего. Не могла. В голове кружилось что-то про то, что Джей несет сейчас какую -то чушь, бред, глупость несусветную, граничащую со слабоумием, что это плохая клиника и специалисты в ней ни к черту, что диагноз неправильный, что нельзя быть беременной и не знать этого.
Почему боль? Почему кровь? Что я вообще делаю в операционной? Беременна, беременна, беременна, - с каждым ударом пульса било в голову, разрывая ее на части. Боль отошла куда-то на задний план, словно занимая позицию стороннего наблюдателя.
Я беременна. Это ребенок от Ричарда, того мужчины, который сказал, что им лучше расстаться, того мужчины, которому она не нужна, чужого теперь мужчины.
- Нет, я не знала, - зажмурилась, только сейчас вдруг ощущая, что ее держат за руку. Странное чувство, как будто ее пальцы сжимает ненастоящая рука, а это всего лишь надета перчатка, - это точно? Ошибки быть не может?
Ошибка, ошибка… - удары пульса, отдающие в виски стали чаще и теперь до одури вопили, вдалбливая в мозг эту версию.
Лена смотрела в глаза Джей-Джея. Картинка размывалась, уходила в сторону, потом возвращалась, а Розби хотела увидеть в его глазах сомнение, неуверенность. Пусть что угодно, мало ли у женщин бывает проблем? Только не беременность, не нужно, не сейчас. Такие удары судьбы отправляют в нокаут, и после них ты уже никогда не станешь прежней. Зачем ей ребенок, почему она узнала о том, что беременна именно так, кто это глупо шутит или издевается или проверяет ее на стойкость? Лена не верила, отказывалась верить, это врачебное заключение ее не устраивало… мысли закончились. Розби почувствовала, что вся горит. Что от того, что узнала, размазана в хлам, уничтожена.
Кровь… это значит, что ее тело ребенка не хочет, отвергает, отказывается, пытается исправить эту ошибку, глупость, несправедливость и странность само… но это жестоко.
Рука, которая сжимала сейчас ее руку, перестала казаться ненастоящей и Лена вцепилась в нее что было сил, понимая, что не отпустит, и открыла глаза, и в голове все сложилось само собой:
- Он нужен мне, Джей-Джей, - не смотря ни на что, это ее ребенок, и только ее, пусть незапланированный, нежданный, но он ей нужен.
И после этих слов Джей-Джей должен был выпрямиться, хлопнуть в ладоши и сказать всем: -Вы слышали? Он ей нужен - и он останется, - а потом задрать голову вверх и, повысив голос, обратится свыше, - а вы слышали? Всем ясно, все всё поняли? Ну, вот и отлично! Спасибо за понимание.
От склонившегося над ней Доу остался только силуэт, стоящие в глазах слезы размазали его как следует, но тут умное сознание развернулось в другую сторону, повторяя: «почему кровь, почему боль, почему операционная?» и подсказало ответ. Или это боль притаилась, предоставляя возможность понимать, что тебе говорят, думать, отвечать и принимать решения. Вокруг стало так тихо:
- Пожалуйста… этот ребенок нужен мне, - повторила, четко, тихо, излишне уверенно, как будто сомневалась, будто до этого выбирая между двумя вариантами «нужен/не нужен», втянула носом воздух и добавила, - а я могу его потерять, да?
Захотелось вырубиться, провалиться в тот самый колодец, в темноту, непроглядную, вязкую тягучую и там и остаться. А потом, отлежавшись на дне, в тишине и покое, проснуться, открыть глаза, а все уже закончилось, и закончилось непременно хорошо.
Поделиться82013-01-24 12:53:53
Дурацкое желание - обхватить ее обеими руками, прижать к себе, целовать влажный от жара лоб, шептать ей что-то бессмысленное, что-то, что способно бы было утешить, остановить боль, падение, неопределенность.
Но сейчас самое главное - не потерять.
Зазевавшись, погруженный в свои мысли, даже не ощутил сильного тычка под ребра - медицинская сестра не стала церемониться - они вообще не церемонятся во время работы. Им наплевать, ты платишь им зарплату или кто-то другой, твоя ли подпись стоит на всех документах в этой клинике, или нет, им нет дела до того, кто ты и что.
Как в азартной спортивной игре или на поле боя, если ты не их "цвета", ты - в лучшем случае никто.
И как никогда остро ощущается, что для них сейчас ты уровнем не выше интерна-первогодка. И плевать они хотели - им надо спасти жизнь.
Собственно по этому принципу он и старался отбирать персонал. Как для клиники этой, внешней, наружной, так и для внутренней, основной.
Вот, например, Вайсман пригодилась и там и тут. Может быть ее тактичность к нему сейчас базируется на понимании, что ее срок в случае "залета" будет почти полностью зависеть от него.
А может быть и нет. Может она просто пропустила в мир своего врачебного, собранного цинизма каплю жалости к девушке и трясущемуся над ней шэфу.
А у него тем временем крутилось в голове "Не знала" и "Ричард". Ведь то, что происходит сейчас, останется без его ведома... Имеет он право знать?
Все внутри оскалилось, ощетинилось. Он отказался от нее. И ребенок, что сейчас убивает ее, тоже не имеет теперь к нему никакого отношения.
Кроме того, что он - его.
Большой палец принялся наглаживать руку русской чуть сильнее.
- Это точно. Лена, он...
Сделал паузу, чтобы как-то собраться с мыслями, подобрать слова - она же не абы кто, она же... И только открыл рот. чтобы продолжить, как она перебила, заговорив раньше.
Лена... Лена...
Джон беспомощно уставился на Вайсман, но та как раз закончила приготовления, закрепила ноги Лены на "вертолете" и натянула на выразительный семитский нос повязку.
- Я понимаю... - Проговорил тихо, склоняясь ниже над Розбицкой, обходя ее чуть, чтобы смотреть прямо в лицо. - Я постараюсь. Мы постараемся.
Чертов Рейли, чертов ребенок! Если из-за них он потеряет ее!.. Джей даже не смог сообразить что именно тогда случится. У этого чего-то наверное и названия-то не было. Не бывает названия у того, что такое темное, такое глубокое, одно на всех и у каждого свое...
Он бы сейчас продолжил мямлить что-то про риски, про раннее посещение врача, про что угодно еще, лишь бы не говорить, то, что видел собственными глазами. Столько крови... Это значит третья стадия, в самом лучшем случае. Но и тогда шансов на выживание у плода совсем мало. И срок такой ранний...
Он попытался разозлиться на нее. За то, что не обследовалась, что тянула, совсем не следила за своим здоровьем. Попытался придумать для себя повод как-то облегчить свою душу, но все бестолку.
Она сама спросила.
- Я могу его потерять?
Доу замер на секунду над ней, попытавшись поймать взгляд. И кивнул.
- Да. - Повторил, будто гвозди в мясо вколачивая, потому что это нужно. - Ты можешь потерять его.
Новый взгляд в сторону доктора. Вайсман "выныривает" из-под края голубой накидки между коленок Розби и отрицательно качает головой, берясь за шприц.
Джон коротко кивает ей, сжимая губы так, что они почти пропадают с лица, теряя цвет.
Ободряюще улыбается Лене - после укола она ничего не почувствует.
- Мы постараемся, слышишь? - Она слышит. И анестезиолога слышит, который спрашивает про дыхание и подносит маску. Прислонившись бедром к краю стола, Джон гладит ее руку, мягко и немного виновато улыбаясь. - Мы постараемся...
Я постараюсь спасти тебя - тикает в голове с размеренностью часового механизма на бомбе. Я тебя спасу.
Отредактировано Джон Доу (2013-01-24 17:49:25)
Поделиться92013-01-25 21:59:57
Мы постараемся, постараемся… - бесконечно повторял застрявший в ее голове голос Джей-Джея. Лена смотрела ему в глаза, сейчас даже, кажется, не моргая, боясь отпустить его взгляд, его руку, его целиком и полностью.
Но вот зрительный контакт Джей-Джей разрывает сам, смотря вперед. Хочется поднять голову, и посмотреть туда, куда смотрит он, но голова такая тяжелая, как гиря, и от стола ее удается оторвать всего на пару сантиметров, и то, для того, чтобы сразу уронить обратно. И в голове сейчас только одно - «мы постараемся» и надежда, за которую цепляются изо всех сил, пытаются не отпустить, которая заставляет собрать жалкие крупицы сознания и верить, что все будет хорошо.
Лена кивнула, запоздало давая понять, что она слышит, а говорить почему-то больше не смогла, не получилось. Сейчас ее тело, как в цирковом фокусе будто распилили на две части, и показывают одну часть, потом другую. Была та часть, которая надеялась и та часть, которая истекала кровью, болела и пыталась убить ее ребенка. С этой частью что-то делали, закрепляли ноги, а ноги зачем-то вяло, будто сами шевелились и проверяли, хорошо ли они закреплены. Тупая боль, к которой эта половина тела уже привыкла, воспринимая ее как часть себя, медленно стала растворяться. А голова все продолжала работать, спрашивая, почему она не хочет, чтобы здесь был Рейли. Даже мысли не допускает, гонит его прочь и в воспоминаниях ему не место? Потому что он больше не нужен. Никогда. И ни при каких обстоятельствах.
Слезы катились по щекам, каждая ранила, жгла, будто оставляя следом за собой дорожку. В душе абсолютный вакуум и откуда взять хоть что-то, чтобы надежда не была напрасной, чтобы верить в то, что все старания не зря. Она может потерять… еще не осознав, что беременна, что внутри нее ее ребенок, уже может потерять.
Улыбнуться Джей-Джею в ответ у Лены так и не получилось. Как и удержать его взгляд. Розби потеряла способность воспринимать происходящее вокруг. Последнее, что она четко осознала, это маска, которая легла на ее лицо.
Господи, как же я устала. Скорей бы…
Мы постараемся, - продолжилось в голове, и постепенно стало до блаженного спокойно. Лена попыталась снова открыть глаза, но не смогла. Ресницы словно запутались между собой, слиплись, и разодрать их было нереально. В голове оформились ощущения, больше придуманные, что внутри нее что-то происходит, что-то шевелится внизу живота, касается его стенок, неприятно задевает, разворачивается, еще раз и еще, но вскоре и эти ощущения стали угасать.
Джей сделает все, что сможет. Он так сказал. И у Лены не было ни одной причины не верить ему.
Темнота поглотила, мягкая, пульсирующая, кажущаяся живой, и совсем не пугающая. Последним ощущением, которое исчезло, было ощущение руки Джей-Джея, которую Лена так и не отпустила.
Поделиться102013-01-28 14:26:57
В какой-то момент на Доу навалилась ярость. Глухая, свирепая, слепая ярость, не имеющая ни субъекта, ни объекта. Он почувствовал, что сейчас сорвется, бросится смерчем по помещению, сметая инструменты с холодных нержавеющих подносов, приложит усилия к уничтожению какой-нибудь дорогой аппаратуры, а вот Вайсман так и вовсе сможет, наверное убить. Просто за то, что она так бессильна, за то, что орудует сейчас там своими орудиями пытки, за то, что ей совсем-совсем не больно. За то, что делая все это, она потом просто переоденется, проверит бумаги и отправится домой... Будет там есть, спать, целовать в лоб своего сына-отличника и отмахиваться от нелюбимого мужа. За то, что жизнь ее продолжится такая же, какая и была, а его... Их жизни - нет.
Все можно пережить, можно даже забыть. Все притупляется и лечится, но то, что он не смог спасти ее дитя останется внутри навсегда. Как зарубка на дереве. Затягивается, мутнеет, но не исчезает.
Пока внутри, глубоко в груди тяжело и больно бухало сердце, давило на ребра и хребет, пока в голове творилось черт знает что, он продолжал стоять у стола, сильнее сжимая руку Лены и только сильно сутулясь, будто на плечи кто-то кинул пару мешков с мокрым песком и снять их просто невозможно...
Спустя час, когда процедура аборта была завершена, сердечный ритм Розбицкой не сулил ничего плохого, он отпустил ее и отошел - нужно было заполнить ее документы и медицинскую карту. Послав одну из сестер к машине Лены за документами, переписал все данные из прав. Провел большим пальцем по заламинированой фотографии, только сейчас отметив, как сильно она похудела с их последней, "предразводной" встречи.
Чертов Рейли.
Джон не сразу понял, что Вайсман отчитывается о проделанной процедуре. Он перебил ее некрасиво - как это делается и сам знал, но относительно Лены применять это знание... Было просто невозможно.
Показалось, что сейчас заплачет. А сознание долбилось в затылок свинцом - бедная, маленькая девочка, бедная, вычистили тебя, выпотрошили, выскребли все без остатка, и что-то там про душу еще и про то, как ее жизнь изменилась бы, если бы ребенок остался, и про то, как сказать ей, как сказать, когда проснется. Как объяснить, что ее жизнь - важнее всего на свете. А дети еще будут. Современная медицина гарантирует хороший процент. Нужно набраться сил. А еще нужно направление к психологу, нужно, чтобы она говорила с кем-то, что делать, как сказать.
Истерика какая-то...
От злости на себя стало еще хуже. Бизнесмен чертов. Как рулить муравейником, так крутой, а как поставить девушку перед фактом, так размазня, урод, трус, педик чертов...
Сестра сунула под нос таблетки в разовом стаканчике и чашку с водой. Его чашку, из кабинета.
Почему-то это привело в некую стабильность. Отрицательно покачал головой, но воду выпил. Никаких таблеток, не хватало еще. Это значит срыв, особенно сейчас.
От страха перед тем, что может сейчас одним глотком все похерить, Джей-Джей кое как собрался, попрощался с Вайсман и вернулся в послеоперационную, куда Лену ловко перевезли, аккуратно "сложив" на прямую, но более мягкую койку, не отключая от аппаратов. Наркоз должен был отойти еще часа через полтора. Как раз начнет светать - ночи нынче короткие. Отпустив сестер спать, остался со своей дражайшей русской один. Отодвинув от стены тяжелое скучное кресло, обитое искусственной кожей, устроился в нем рядом с койкой, снова просунул пальцы по ее бледную руку. И впустил в себя спасительную, сладкую мысль - жива. Все. Живаживажива...
Поделиться112013-01-29 22:37:54
Вначале не было ничего. Только темнота, та самая в которой было тихо, хорошо и главное, спокойно. И кто уж там решил опять, что такое блаженство вечно длиться не может и начал все менять, неизвестно. Или эта непроглядная благодать изначально скрывала в себе кошмары? Темнота пошла разводами, все увеличивающимися пятнами, стала бледнеть, до серого, пятна приобрели цвет. Кроваво-красный. Лена вдруг очень четко осознала, что лежит в крови, рваные лужи липкой, теплой, живой мерзости под ней. Стоит пошевелить пальцами, потрогать, чтобы понять, насколько этот кроваво - красный отвратительный, густой, как будто пульсирующий, даже запах ржавого железа бьет в нос. И вот все эти пятна начинают собираться в одно, ползти вверх, по бедрам, ногам, оставляя кровавые следы на коже, и концентрироваться, оставаться на животе, расти, надуваться бесформенным пузырем, увеличиваться в размерах. Приподнимаешься на локтях, видишь, что это происходит с тобой, медленно тянешь руку, и кровавая дрянь неожиданно лопается, обдавая тебя брызгами, ошметками, заставляет закричать, только голоса не слышно, один выдох. Ты разлепляешь глаза, потому что жизненно необходимо видеть, приподнимаешься выше, смотришь на себя, на живот, а на месте живота у тебя темнота, нет ничего, только черное пятно, и взгляд не оторвать, и не пошевелиться, не закричать, не…
Лена дернулась и открыла глаза. Сердечный ритм сбился, дыхание сбилось, сердце колотилось гулко и часто. Не понимая, где она, что это было, снова находящаяся в двух реальностях одновременно, Розби сжав зубы и собрав все силы, стала приподниматься, чтобы посмотреть, туда, вниз, где вместо живота черная пустота. Но не было ничего, только простынь, гладкая, чистая. Какая то, словно чужая рука, потянулась, ухватив край ткани и отодвигая ее в сторону, чтобы увидеть, убедиться, понять что это. И тут возник Джей-Джей. Страх отступил, затаился, и все вернулось, реальность вернулась: кровь, клиника, Джей, беременность, операционная, «мы постараемся». От реальности голова поплыла, качнуло, и Лена почувствовала, что снова лежит. Чего стоило Розби вернуть себе самообладание, не узнает никто.
Она повернула голову и уставшим, кажущимся прозрачным взглядом, посмотрела на Джей-Джея, цепляясь за спасительное ощущение его руки, которая сжимала ее пальцы. И ухватилась за нее покрепче, в странной попытке отогнать прочь все плохое, будто, чем крепче держишь, тем самое страшное дальше. Или его вообще нет. Собственная рука казалась огненной, мысли все такими же вялыми, словно перепутанный клубок разноцветных нитей, много всего, а кончик нити чтобы ухватить никак не найдешь, и за какую тянуть не знаешь. Ощущения стали бледными, остался только страх, маячивший фоном, сознание работает-работает, но все в холостую.
Разлепив губы, скользнув между ними языком, Лена проговорила тихо.
- Привет, - и интонация у этого простого «привет» была… будто утро, будто проснулась она в своей постели, а рядом Джей-Джей. Из каких уголков сознания только взялось? Или организм ощетинился, выставил броню, не показывая как больно, как страшно … как невыносимо тяжело.
Лена даже улыбнулась бледными губами, криво, едва заметно, смотря Джей-Джею в глаза, но улыбнулась. Вслух спросить не смогла, комок в горле застрял, только смотрела и умоляла мысленно:
- Скажи мне, что все хорошо, скажи, скажи, пожалуйста…
Но ответ она знала заранее. Очень четкое чувство, навязчивое, вбитое в мозг. Заплакать бы сейчас, говорят, так легче. Только слез не было. Совсем. Ни одной. Нервы будто обнажены, только тронь, вдруг броня не выдержит, и даже слышно как сердца колотятся, ее в железо закованное, его…а черт знает, два сердца, в унисон увеличивая ритм.
Поделиться122013-02-11 13:07:58
Проклятье...
Ироничная картина даже. Это она разложена на больничной койки после вмешательства, после кровотечения, ужаса, влажного, липкого кошмара, это от ее руки вверх струится игла капельницы с физраствором, это на ней бледная казенная роба, это она цветом кожи сравнялась с цветом простыни...
А он держится за ее руку будто ищет спасения.
Продевает свои пальцы промеж ее, поглаживает костяшки, ногтевые лунки описывает полумесяцем. Ждет, не спит, но и не бодрствует - сумеречное сознание, серое время суток между Адом и Раем, жизнью и смертью.
Утро такое.
Как хочется сейчас оказаться не здесь. Вместе с ней взять и переместиться куда-то. Где средиземноморский теплый ветерок растрепает прозрачные занавески на распахнутом окне-ставне, вскинет их, выгнет дугой, вытянет наружу, впуская свет и запах моря. Где пробуждение - теплое перетекание из неги в еще большую негу. Где царствуют не факты, вещи и границы. а только полутона, запахи, звуки, танец косых лучей по грубо обработанным потолочным балкам. Где все не так и холодного голубого нет вообще, цвета только теплые, и белокурая головка покоится не на плоской подушке, а на сгибе твоей руки и аккуратно вставая ты успеваешь поцеловать ее в висок, прежде чем она распахнет глаза, просыпаясь.
Но она просыпается тут.
И говорит "Привет".
Тихо так.
Этого хватает. чтобы он вынырнул из беспамятства и подорвался, бросаясь вперед, чтобы поднести к ее губам трубочку, болтающуюся в стакане с водой.
- Привет. - Джей улыбнулся тонко и коротко, быстро сканируя ее на вид. Приложил руку ко лбу, не обжегся - уже хорошо. Только пауза затягивается, а она все смотрит, смотрит, взгляд не отводит. Жестокая, жестокая...
Когда становится окончательно понятно, что молчать дальше не получится, иначе ее взгляд насадит его на булавку, как коллекционную бабочку, остается только не раскиснуть.
- Я... - Он снова взял ее за руку, второй накрыл тонкую кисть сверху, чтобы быть ближе садясь на край кровати. - Мы... - Поправился торопливо, малодушно и даже головой мотнул от раздражения на самого себя, но продолжил. - Старались, но было ммм... Слишком поздно.
Руки напряглись - побежали четко обрисовавшиеся под кожей вены ручейками по рукам, ныряя под завернутые рукава халата.
- Ничего не... Не получилось.
- Я не смог.
С последними, самыми тяжелыми, словами лицо окаменело снова, из виноватого, виду которому позавидовал бы перееханный трамваем щенок, становясь совсем безэмоциональным и серым.
Поделиться132013-02-13 00:43:23
Чуть приподняв голову, Лена обхватила губами трубочку и сделала глоток, потом еще один и еще, облизала губы, которые стали сухими и неприятно натянулись. Это почувствовала, как и руку Джея, а вот боли не было. Она вся сейчас была сделана будто из свинца, тяжеленная, неповоротливая, и какая-то тяжесть давила сверху, на голову особенно. Рука Джея, тронувшая лоб, привела ощущения в относительную норму, Лена сбросила с себя часть непонятно откуда навалившейся тяжести и задышала ровнее. И смотрела, смотрела, смотрела. И ждала. И дождалась. Каждое сказанное слово вбивалось в мозг железной скобой, глубоко, до одури больно, навсегда. И от каждого Лена вздрагивала, коротко, все сильнее сжимая зубы, а потом слова закончились и челюсти свело и голову разорвало. Вот и все…вот в таких муках и умирают надежды, самые глупейшие из всех дарованных нам чувств. Умирают и тянут за собой.
Она нахмурилась, интуитивно и бесполезно пытаясь сосредоточиться, сдвинула брови к переносице, губы надула, а они задрожали. Лена стала тереться затылком о подушку, туда-сюда, туда-сюда, как будто отвечая на то, что услышала: «нет, этот ответ не правильный, не должно так быть, ты сказал не то… зачем ты это сказал?» и глаз измученных от Джея все так и не отрывала. Боялась почему то. В руку Джей-Джея ногтями впилась и отвернулась, заплакав. Ведь знала ответ, заранее знала, так что же теперь?
Они старались, но не успели, слишком поздно, было уже поздно, я не смог, - вторили эхом в голове слова Джей-Джея, - я виновата, я дотянула, все из-за меня… но я ведь не знала… - звучал другой, - нет, ты не причем, никто не виноват, просто так сложились обстоятельства, - шептал еще один, откуда их столько в голове?
Я не знала… слабое оправдание, глупое, самой себе не нужное. За каких-то несколько часов она потеряла ребенка, о котором даже не знала. Разве так бывает? Лена расплакалась сильнее, дрожа всем телом, осознавая себя и все что с ней произошло очень четко. Но как же быстро, казалось, вот только у тебя болит живот и вот ты узнаешь, что ребенка нет, уже нет. Она подняла руку вверх, ту, в вену которой была вставлена игла капельницы и закрыла глаза ладонью. Значит, сделала в жизни что-то плохое, значит, расплачивается, но почему такой дорогой ценой?
За что? Почему именно я? – шевелила губами и в психопатическом жесте, даже не замечая, исцарапала руку Джея ногтями, в кровь, и продолжала царапать, сильнее, вонзая глубже, шевеля пальцами. Плакала тихо, долго, только прерывисто хватая ртом воздух, до тех пор, пока слезы не закончились. Затихла сама и долго еще лежала, не в силах повернуться к Джей-Джею обратно. Не обвиняла его ни в чем, сразу вырвала эту мысль из головы, а ведь крутилась, назойливой мухой, и так легче было бы, а не обвиняла. Только себя. Даже Ричард был не причем. Только она. Одна.
- Что мне теперь делать, Джей? –медленно повернулась и посмотрела мутным взглядом, моргая медленно, избавляясь от слез, застывших в глазах, - что?
И растерялась. Вся такая всегда в себе уверенная, самодостаточная, независимая, а потерялась в жизненной ситуации, совершенно не представляя, как жить дальше, как жить с этим.
Отредактировано Елена Розбицкая (2013-02-13 00:47:59)
Поделиться142013-02-13 11:31:50
И почему я не выучил русский? Ведь мог бы. Походил бы на курсы, купил пару аудиоуроков, слушал в машине.
Мог бы сейчас говорить на ее родном. Так хотелось сейчас говорить с ней по русски. Почему? Чтобы ей было проще? Чтобы почувствовала себя... уютней? Какой уж тут уют...
А он по русски и знает-то полтора слова, одно из которых - "княжна", которым он ее назвал сразу как познакомились, потому что видел у одного приятеля рисунок с какой-то женщиной... Высокая и худая, она была богато, так по русски, с мехом и жемчугом, но при этом действительно красиво одета. С ее головы ниспадала светлая ткань, делая ее похожей на лик с какой-то православной иконы. И лицо у нее было...
Совсем не такое, как было у Лены тогда, в день их встречи.
А такое, какое сейчас - узкое, бледное. С яркими, огромными, блестящими глазами, смотрящими прямо в душу, без всяких препон. Бабочка и перееханый щенок слабо дернулись и сдохли.
Ноготки вонзились в руку - он не стал смотреть вниз даже когда почувствовал, как из одной узкой ранки потекла между пальцев щекотная струйка.
Твоя девочка плачет, а ты ничего не можешь поделать.
Она плачет так жутко, так горько, так... Тихо. А ты просто сидишь как истукан и даже сказать ничего не можешь. Не знаешь что говорить.
Все бессмысленно. Вся жизнь не имеет смысла. Вся эта беготня, мышиная возня, деньги, бизнес, шмотки, суточные романы, люди, лица, звуки. Весь твой бег не имеет смысла, если ты не можешь сделать одного - сделать чего-то, чтобы она не плакала, чтобы боль не грызла ее изнутри. Не выжигала.
Почему-то подумал о боге. Это наказание?
Ты так удивляешься, будто совершенно не за что... Это всегда видимо сидело в подсознании, поэтому вспомнилось так охотно. Он никогда лично не имел дела с людьми, которых переправлял в Египет и Африку целиком и живыми или частями и в холодильнике, но однажды все таки пришлось и он увидел молодого парня, идеального донора, сироту, никому не нужного, на первой стадии бомжевания. Несмотря на вещества, плавающие в его крови, он в какой-то момент открыл глаза и посмотрел на Джона прямо, осознанно. И брезгливо одернув руку, Джей ясно и абсолютно понял, что будет гореть в аду.
Сегодня ад лизнул своим пламенем его пятки.
Во рту стало сухо, как в Сахаре, а ком, вставший в горле, не давал ни вдохнуть, ни выдохнуть. Это продолжалось целую вечность. Пока Лена не заговорила.
И от ее вопроса ком мгновенно пропал, превратившись в слезы - Доу заплакал. То есть он сам не понял, что плачет - они просто потекли из глаз и закапали на покрывало. Если бы не это, он бы не сообразил, что они текут из его глаз. А сообразив, быстро вытер их рукавом.
Разлепил губы.
- Хочешь... Я позвоню ему?.. - Пробормотал, качнувшись вперед рефлекторно - ее хотелось обнять, но здесь и сейчас этому было не время и не место. - Ричарду...
Спросил и замер, вовсе не считая такую перспективу правильной.
Поделиться152013-02-16 01:09:46
Слишком много сил тратилось на разговор, короткие, рубленые фразы давались почему-то очень тяжело. Думать было легче, чем произносить вслух. Мысли то в голове гудели роем, и не обращать бы на них сейчас внимания, отключиться… а не получалось. Лена разорвала зрительный контакт всего на пару секунд – закрыла глаза, коротко их зажмурила, избавляясь от стоявших в них слезах, а когда открыла и вернула взгляд обратно, до сознания дошло, что глаза и щеки Джей-Джея блестят… от слез? Лена медленно моргнула еще раз и в первый раз за все время перестала сжимать руку Джей-Джея. Разжав пальцы, подняла ее медленно вверх, мельком взглянув на кровь под ногтями, на липкие кончики пальцев, потрогала их, смотря на пальцы с какой-то нереальной сосредоточенностью. А потом протянула руку и тронула лицо Джея костяшками пальцев. Провела по щеке вниз, зацепила губы, закончила, тронув подбородок. Видела, что он вытер рукавом халата… слезы. Из-за нее, из-за того, что не смог... Господи...
Рука опустилась обратно, и слезы из ее глаз потекли снова. Хотелось быть сильной, хотелось не плакать, а не получалось. Никак. Во всем происходящем есть какой-то смысл, смысл случившегося с ней Лене был недоступен. И тут Джей-Джей задал вопрос, который даже и дошел то как то не сразу. Поэтому и пауза была долгой.
- Нет. Я не хочу, - пауза, и взгляд в глаза Джею, вполне осознанный, и голос тихий, но уверенный, - он не узнает, сделай, пожалуйста, так, чтобы никто не узнал, - еще пауза, - Ричарда…, - каким-то странным тоном произнесла имя своего бывшего мужа и сжала челюсти, понимая, что внутри нее шевелится и морща нос, скалит зубы злость, и удержать бы ее сейчас, все эмоции удержать… Лена втянула носом воздух и закончила: - …в моей жизни больше не будет никогда.
Если бы знала тогда Розби, что последняя фраза, произнесенная с таким ледяным спокойствием, это всего лишь пустая фраза и судьба снова распорядится иначе, сделает так, как придумала, спонтанно или заранее все спланировав, не важно.
И взяла паузу, собраться. Молчала долго, осознавая, как же она устала.
- У меня ничего не болит, - попыталась успокоить Джей-Джея, попыталась даже улыбнуться, вдруг отвлекаясь от своего состояния и настраиваясь на его, правда ненадолго. Мотнула головой, как-то слишком резко, дернула туда обратно по почти плоской подушке, что серая картинка перед глазами смазалась, оставив только слабые контуры. Хотела сказать о том, как тяжело, как пусто и как больно внутри. Как хочет сейчас приподняться, обхватить руками шею Джей-Джея, притянуть к себе, уткнуться в эту самую шею и рыдать, орать, выть и не отпускать до тех пор, пока не станет легче. Ведь говорят, от этого становится легче . Говорят… много что говорят.
А вместо этого сжалось все внутри в тугую пружину, от внутреннего напряжения жутко и резко разболелась голова, железными тисками сдавило виски.
- Сделай, пожалуйста, так, чтобы я уснула, - попросила, понимая, что сама, не смотря на дикую обрушившуюся усталость, уснуть не сможет. Так и будет лежать, смотреть в потолок и думать, думать, думать, разрывая себя, и без того изодранную, на части раз за разом. Собирать, склеивать жалкие кусочки и разрывать вновь, - ведь можно сделать так, чтобы я поспала? - и снова взяла его за руку.
Придумала вдруг, что спастись сможет таким образом, что время выиграет и проснется уже другой, сильной, той, которая сможет со всем справиться. Собой.
Поделиться162013-02-19 11:37:33
Джей кивнул - быстро, прикрыв глаза на нижней точки кивка, и открыл их, чтобы встретиться взглядами. Ее - бесконечно усталым, но решительным и его - немного... удивленным.
Нет, он конечно надеялся на такой ответ, но последовавшее за ним озвученное решение... Было слишком хорошо, чтобы быть правдой.
Но он осадил себя - кто ты такой, чтобы судить? Раз она так решила, значит так будет.
В этот момент беспокойной душе Джона стало легче, за что он слова мысленно себя осудил - не расслабляйся, урод, она обратилась за помощью к тебе одному, а ты не справился. Так что не смей и думать о том, что тебе стало хоть немного лучше.
- Хорошо.
Протянул руку, накрыв ладонью ее лоб, провел вверх, по волосам. Они оба молчали какое-то время и он хотел бы, чтобы она сейчас ни о чем не думала, ничего не чувствовала. Он хотел бы этого и для себя, но...
- Хорошо. - Повторил он, как попугайчик и тут же закусил губу. Нужно было дать более развернутый ответ, а для этого как-то вынырнуть из омута. Для этого Доу приподнялся, сгребая со столика у кровати антисептическую салфетку, второй рукой взял руку Лены и принялся методично оттирать ее от крови. На болезненно-бледной коже она смотрелась очень ярко. Даже красиво по своему.
- Это не конец... Ты знаешь? Врач... Занимавшийся тобой, она отличный профессионал и все сделала... аккуратно.
Он то и дело запинался, продираясь как через колючие заросли, через холодные, казенные слова. Занималась тобой и сделала все аккуратно. Как будто они говорят об оформлении документов. Или будто Лена - кукла, которой искусная мастерица пришила новые глаза-пуговицы. И места закрепления нитки совсем не видно.
Но мысль, которую он хотел донести, не давала заглохнуть на полуслове, оставив жалкие потуги выразиться как-то... Мягче.
Надежда.
Как человек он знал насколько она сильна и как способна творить чудеса.
Как чудовище он знал, как часто надежда пуста и бессмысленна.
Правда человек всегда был сильнее.
- Ты обязательно еще сможешь завести ребенка... - Он снова погладил ее по голове. Хотел продолжить красивой сентиментальной заготовкой про самого красивого, здорового и прекрасного малыша, но слова застряли в горле. К лучшему - не время. Не сейчас. В час скорби не место радости.
По лицу пробежала тень и он отвел взгляд, отпуская ее руку. Кинул салфетку в ведро, отстраняясь.
Ее предложение снова включило мозг. Черт, как сам не додумался? Надо было еще раньше...
Поднявшись, он быстро убрался из палаты и так же быстро вернулся. Стал бы кто ради рядового клиента так торопиться? Ни здесь, ни где-либо - никогда.
Из ампулы в шприц набирал уже при ней. Свернул стеклянную шейку, мастерски забрал пару кубов, постучал, выгоняя пузырьки вверх к игле и до первых капель выдавил поршень. Только после иглу снял и перелил содержимое в раствор. капающий в ее вену.
Отложив все на тот же столик, снова сел рядом. Губы шевельнулись, но беззвучно - все хотелось что-то сказать, но что - он так и не мог понять. Строжайшей цензуре подвергалась всякая неуместная ерунда. Он хорошо знал что такое боль, неловкость, слабость, отчаянье, чтобы предлагать ей просто отвлечься от всего.
Болото от слова боль. В нем нужно находиться, пока сам не поймешь, что все - конец, нужно выбраться или умереть. Жестокая система мира утверждала свои правила - или ты выбираешься сам или ты остаешься там. И не всегда умираешь, как любят вещать доморощенные психологи из книжек серии "помоги себе сам". Чаще всего ты продолжаешь жить в этом болоте. Хорошо замумифицированный утопленник.
Если же в топкую вязь кто-то протянул тебе руку - это хорошо. Но вытянуть невозможно.
И он не стал пытаться. Просто сунул руку вглубь и оставил там, ожидая прикосновения и рывка - ее воли.
Задумавшись обо всем этом, он не сразу заметил, как ее зрачки поползли вверх, уходя под веки, а сами веки сомкнулись.
Теперь Джей получил возможность сказать все как есть.
И сказал:
- Прости меня.
Он ушел через четверть часа, велев все нажатия ею кнопки вызова персонала адресовать сразу ему. И уже закрывшись в своем кабинет очень-очень сильно пожалел, что не может напиться.
Поделиться172013-02-22 00:49:19
Расфокусированный взгляд Розби, тусклый, бесцветный, вымученный, а все-таки смог поймать глаза Джей-Джея в капкан, пусть и ненадолго. Лена напряглась всем телом, сумев оставить расслабленной только руку, с которой возился Джей, оттирая ее салфеткой. И слушала, цепляясь за каждое сказанное им слово. Кивнула коротко, благодаря за данное согласие, а потом тихо подтвердила его слова:
- Конечно. Я знаю.
Она ведь и правда знала, что «аккуратно», что «отличный профессионал», и что «это не конец». Знала, интуитивно чувствовала, и гнала от себя те его слова про «все будет хорошо», а потом вдруг осознала, что никто не мог знать, как будет. И сейчас никто не знает, только одно, наверняка – это не конец.
Джей-Джей поспешно вышел. Не было его недолго, но за это время, Лена вдруг поняла, что не может оставаться одна, один на один со своим горем, оно ее… побеждает. Она рвется, пытается, но все усилия едва ли не бесполезны. Следя за каждым движением Джея, Розби грызла нижнюю губу и уже не знала, а действительно ли она хочет поспать, действительно ли хочет отключиться от всего, забыться. Да, она хочет. На этот раз темнота началась с лениво ползущих сумерек. Водить взглядом за Джей-Джеем, становилось все тяжелее. А потом спасительная темнота поглотила. Ни звуков, ни запахов, ни картинок, полная потеря самой себя, и темнота сменилась пустотой.
Лена открыла глаза. Сразу сообразила, где она находится, сразу вспомнила, что произошло, только потерялась во времени суток. Лежала долго, не шевелясь, смотря в потолок, от слабости, которая никуда не делась, казалось, будто она сейчас раскачивается на качелях, легко, плавно. Чуда не произошло, другой Лена не проснулась, сильной тоже, а вот сможет ли с собой справиться? Сможет. Сколько прошло времени, было непонятно. А Розби все лежала, плетя в мозгах канву размышлений, подбирая нужный узор. Приподняла голову, смотря на иглу, торчащую в вене, и взяла и вытащила ее осторожно, уронив в низ, не замечая крови. Вот такая самодеятельность. И пусть, когда Джей вернется, он ругается, пусть не будет его «казенных слов», этих пауз… пусть лучше ругается. Собравшись с мыслями, Розби нажала на кнопку вызова персонала, а потом, неуклюже, медленно, морщась, опираясь на руки, ни с первого раза, но села. Посидела, прислушиваясь к своему телу. Низ живота неприятно, но не сильно заныл, и ощущение, будто холодом повеяло и мышцы застыли. Аккуратно и предельно осторожно, Лена опустила ноги вниз, садясь удобнее, опираясь на руки. Посидела еще, дыша ровно, откинулась назад сильнее.
И как только в палату вошел Джей-Джей, заговорила сразу, первой, слова, которые заготовила заранее. И запомнила, чтобы не сбиться, начиная сразу с главного.
- Джей-Джей, - пауза, и то ли себя оправдать, то его, а то ли сразу их обоих, - я хочу сказать тебе… в том, что случилось, никто не виноват, - тихо, сбивчиво, а нужно ли это говорить? Нужно.
- И то, что произошло ведь изменить нельзя, - пауза, излишне затянутая, - и твоей вины в случившемся нет, - сжала губы в тонкую нить, и посмотрела, наконец, в глаза, додумав окончание фразы, - только моя.
- У меня есть силы, Джей, и я справлюсь. Со всем справлюсь. Вот увидишь. И обязательно смогу иметь еще ребенка, и ни одного, - Лена даже не заметила, что снова плачет, - жизнь меня закалит, но не сломает. Вот увидишь, - уронила голову вниз и закрыла глаза. Со стороны эти фразы казались слишком самоуверенными, слишком громкими, ничем не уступающими предыдущей, про ее бывшего мужа, казались сейчас отвратно-неуместными, но Розби говорила и верила в то, что говорит. Не это ли главное? Сейчас она вцепилась в протянутую руку, воля не рванула, нет, она уверенно и медленно потянула вверх, из этого самого болота. Как могла. Забыть невозможно, притупить боль, со временем – может быть, а сейчас вывернуть мозг наизнанку, если нужно, но справиться и жить дальше. Потери ведь не уменьшают ценности жизни. Только увеличивают. Значит нужно барахтаться, бороться, сопротивляться и… жить дальше. Слезы это не слабость, нужно просто принять и продолжать жить дальше. Не существовать, а именно жить.
Лена хотела сказать еще что-то. Много. Но неожиданно отключилась, в итоге, так ни на что и не переключившись. Просто замолчала, теперь сосредоточенно смотря на Джей-Джея, все так же поджимая губы. Выпалила все, что надумала лежа одна и замолчала. Вроде и правильные слова, вот только до конца искренние ли? Не говорит ли она сейчас просто то, что они оба хотят услышать. Думалось, что нет. И уже второй раз подряд, она захотела обнять Джея, притянуть к себе за рукав халата, и уткнуться лбом в грудь… вздохнула прерывисто, будто всхлипнула и, несильно потянув на себя обняла.
Поделиться182013-02-22 11:42:24
Джона вызвали где-то через час после того, как он покинул палату Лены.
И чуть ли не впервые звонок на рабочую симку отозвался внутри глухим собачьим ворчанием. Нет. Только не сейчас. Никаких же сил нет... Не сейчас.
Отмахнуться от звонка, как от навязчивой мухи, не удалось. Он ответил, как обычно молча выслушав звонившего и отключившись без прощаний. На несколько мгновений задержался в кресле, уперевшись обеими ладонями в край стола и пустив напряжение от них к плечам и по всей спине. Затем рывком поднялся и стремительно, как всегда, вышел. Отвечавшая на стационарный звонок женщина-секретарь увидев направление его движения, сперва приветливо кивнула, а затем ответила в трубку на, видимо, только заданный вопрос, что Доу занят и стоит оставить сообщение или перезвонить позже.
Завернув на рецепцию он еще попросил не спускать глаз со своей пациентки и зашел в лифт.
Распуская рукава халата, подумал, щурясь на голубоватое мерцание вокруг кнопок, что это были за взгляды у сестер, изучавших карточки рядом со стойкой? Ммм... Сочувственные, заинтересованные, немного лукавые.
Джон звякнул связкой и повернул ключ в замке на панели с кнопками, лифт слабо тряхнуло и он пополз вниз, на этаж, обозначенный как цокольный и предназначенный для сотрудников.
Выходя из его нутра и шагая по чистому, прорезиненному покрытию пола, под холодным светом галогенных ламп, он на всякий случай вынул из кармана и натянул перчатки.
И вдруг понял причину этих взглядов.
Как бы внимательно он ни подходил к подбору персонала, некоторые вещи неискоренимы в людях. И в женском коллективе. И во состоянии покоя, царившем в том, "наземном" мире.
Они решили, что это его ребенок. Его не родившееся дитя.
Джон мотнул головой - от этой мысли холодок пополз вниз по спине.
Разум застыл посередине между "если бы..." и "упаси господь".
Он не ожидал этого от себя - слишком крепко Лена засела в голове, но как только перешагнул порог отделения "подземной" части клиники, огромным усилием заглушил их. В принципе, это было не так уж сложно - смешивать ее, светлую и родную, с тем, что происходило здесь, было попросту невозможно.
Он и саму ее оставил снаружи.
И хотя, к счастью, присутствие его требовалось в связи с довольно простой ситуацией с господами, решившими добровольно расстаться со своими почками, чтобы разжиться баблом, пришлось задержаться и ассистировать на одном извлечении.
Второй удачей было то, что сигнал от Розби пришел когда он уже закончил и поднимался наверх.
Поэтому, захватив поднос с ужином для нее, он сразу направился в палату.
Увидев, что Лена самовольно села на кровати, да еще и ноги свесила, будто собираясь встать, Джей испугался до ужаса, тут же почти бросил поднос на крышку одного из выключенных аппаратов у входа и бросился к ней.
- Что ты... Что ты... Нельзя...
Но она заговорила, ровно и разборчиво, не порываясь подняться и он заткнулся, в нерешительности замерев прямо напротив сидящей девушки.
Никто не виноват - повторил он за ней мысленно.
Изменить нельзя.
Вины нет.
Замотал головой, закрывая глаза, как бы говоря, что она совсем не должна говорить это, что он все понимает. что это не важно сейчас.
Но откуда ему знать, что сейчас на самом деле важно?
И отрицательный жест замер "на полуслове". Джей подошел ближе и присел у кровати на корточки, заглядывая в ее лицо снизу-вверх, теперь слушая внимательно и спокойно.
Только снова сгреб ее руку обеими своими и сжал, кивнув.
Обязательно. Все так и будет. Обязательно. И никто не виноват.
Он протянул руку, чтобы краешком рукава вытереть ее слезы, просто коснуться, но заметил смазанное темно-красное пятнышко на манжете и вздрогнул - он не сменил халат со вчерашнего дня...
Не поднимаясь, Джей снял халат, бросил на кресло, в котором встретил рассвет. И только поднялся, чтобы сказать, что жизни ни за что ее не сломать. Ни жизни, ни смерти, ни... А больше ведь и нет ничего. Значит ничему не сломать.
Но Лена протянула руку, почти не глядя потянула его за рукав темно-синего джемпера и он подался вперед не размышляя ни доли секунды.
Заключил ее в объятья, садясь рядом, на край койки, в пол оборота к ней. Обнял обеими руками, жадно, крепко, надежно, как ребенка. Обнял надежно и, прижавшись подбородком к ее темечку, закрыл глаза и стиснул зубы, выравнивая дыхание. Сам не понял, кто задал это движение, но мерно качнулся из стороны в сторону... И продолжил мерно укачивать ее, не выпуская из своих рук и чувствуя, как она сама держится за него.
- Хочешь... Когда ты выздоровеешь, поедем куда-нибудь? Я возьму машину и мы рванем на побережье?
Ага, и бросишь все здесь?
Ага. И брошу.
- Будем греться на солнышке, ходить в шортах, распивая коктейли из свежих фруктов... А ночью сидеть на балконе арендованной квартирки и рассказывать друг-другу страшные тайны - свои и не очень. Забивать продуктами холодильник и питаться в кафе и барах. И я обязательно закопаю тебя в песок на пляже... Кроме всего прочего это еще и полезно...
Все это не имело смысла. Он говорил просто, чтобы она слушала. И сам себя слушал. Хроники самообмана - так называлась бы книга о Джее Доу, если бы кому-то пришло в голову ее написать. "Бесконечные хроники спасительного и сладкого самообимана".
Поделиться192013-03-12 09:34:49
- Хочу, - Лена ответила тихо и неуверенно, потому что на самом деле не хотела сейчас ничего, вообще ничего, и понять, почему ответила согласием, не могла. Сидела и следила взглядом за Джей-Джеем, как-то отрешенно, казалось, смотрит и думает о чем -то своем. Но Лена не думала. Просто прижалась к севшему рядом и обнявшему ее Джею, обвила руками его руки и не сразу очнулась, осознавая, что ее тихонечко раскачивают, и говорят о солнце, шортах, тайнах и пляже… о другом. Покачав головой, Розби потерлась о подбородок и прикрыла глаза, плача сквозь сомкнутые иголки ресниц и изо всех сил стараясь представить картинку из того, кажущегося сейчас таким далеким, почти нереальным мира.
- Будь у меня всегда, - сказала вдруг, правильнее было бы сказать «со мной», но фраза была сформулирована именно так, сама по себе, - хорошо, что ты у меня есть.
И сознание переключилось. Переключилось на маленький уютный балкончик с двумя плетеными креслами, и столик уже поставить не где, поэтому бокалы с фруктовыми коктейлями можно либо ставить на пол, либо их, ужасно холодные, зажимать между колен. Сквозь увитую чайными розочками балконную решетку можно смотреть вниз, на мощеную мостовую, разглядывая редких прохожих, а можно задрав голову, изучать крыши старого города, определяя направление ветра по флюгерам на пиках башенок, выбрать себе любимого, вон того, лениво потягивающегося черного кота с направлениями сторон света, можно разглядывать и звезды, вдыхая пахнущий морем ветер. И болтать, о страшных тайнах, своих и чужих. Много ли у нее тайн? О да… А потом с утра пораньше, ведь море утром прекрасно… Лена улыбнулась, представив себя закопанной в еще не горячий песок.
- Мне бы хотелось, - не открывая глаз, повторила Розби уже более осознанно, - бродить по улочкам, пока не начнут гудеть ноги, заходить в магазинчики, пить кофе в уличных кафе, - задрала голову, потом положила ее Джею на плечо, как маленькая, начиная укачиваться:
- Ты бы покупал мне цветы в маленьких цветочных лавочках, попадающихся на пути, в каждой из них, и дал обещание всегда дарить мне при встрече цветы… и закопал бы в песок. И я тебя.
Слезы полились сильнее и Лена замолчала. Это все казалось таким далеким, таким сказочным и нереальным. Глубоко вздохнув, она долго водила пальцами по руке Джей-Джея, гладя ее, пока неожиданно для самой себя не уснула, но на этот раз в темноту не провалилась, а видела сон о маленьком прибрежном городке, с мощеными улочками, аккуратными, в цветах, домиками и море, голубом и прекрасном, блестящем искрами в лучах теплого летнего солнца.
Страница: 1
