Тёмный бархат крошечной исповедальни, пах то ли очистителем, то ли новомодным шампунем для чистки ковров, впрочем, Капеллан никогда не любил ладан и воск, и на его взгляд, резкий запах синтетики всё равно был лучше, чем амбре, привычное для многих горожан в воскресных приходских церквях. Маленькое забрало с той стороны решётки приподнялось, и мужчина отвлёкся от своих рассуждений, упираясь локтями в небольшую столешницу, прикреплённую прямо к окошку и переплетая между собой пальцы в молитвенном жесте.
- Простите меня, святой отец, ибо я согрешил, -  тихий голос тонул в бархате стен, но тот, кто сидел по ту сторону, прекрасно слышал то, что произносилось по эту.
- Покайся сын мой, Господь всемогущ и простит тебе твои грехи, - Капеллан уже знал этот голос, хотя его связные периодически менялись, и он не мог знать наверняка, кто даст ему задание в следующий раз.
- Брат Альваро мёртв, - коротко отчитался Капеллан и просунул в тонкую прорезь под окошком аккуратно запечатанный конверт.
- Ты выполнил свой долг, сын мой, - конверт быстро исчез в прорези. – И пока Орден не нуждается в твоих услугах, - перед глазами инквизитора мгновенно встали ненавистные выходные, которые нужно было… - Но будет ждать тебя через неделю в это же время.
- На всё воля Господа, святой отец, - привычной фразой подытожил встречу Капеллан и машинально перекрестился.
- На всё воля Господа, сын мой, - так же привычно отозвались с той стороны и по всколыхнувшимся бликам за решёткой, мужчина увидел, что рука собеседника тоже осенила себя крестным знамением, после чего перегородка с тихим стуком опустилась.
«Хоть бы раз отпустили грехи», - мысленно усмехнулся инквизитор, поднимаясь с колен, оттряхнув идеально отглаженные брюки и покидая тесную каморку исповедальни.